Участницы танцевальной группы Thrust (Juck по-шведски) учатся движениям у статусных мужчин и транслируют силу и власть взглядом и напряжением мышц.

Великолепный музыкальный фильм с современными танцами, по определению необычными. Главное движение участниц — толчок тазом, подразумевающий мужскую сторону полового акта. Этому движению они учат всю страну и, кажется, оно вкупе с другими упражнениями помогает обрести уверенность.

Но самые эффектные моменты — где они просто смотрят в камеру и стоят, транслируя зрителю в лицо вот это всё. Вот эта статика порождает в голове много вопросов. Почему эти движения свойственны мужчинам, но не женщинам? Почему эмансипация в этом случае настолько связана с силой — неужели нет другого способа почувствовать власть? Разве мужчины настолько напрягаются?

Снято очень классно, получается нарезка из выступлений и будто музыкальный клип с вкараплениями фраз из интервью. Было бы интереснее растянуть это до получаса, хотя бы, но и так хорошо.

«Что означает, отказано в политическом убежище?» — спрашивает младшая сестра, и старшая не находит, что ответить. У неё нет слов, чтобы объяснить ситуацию ни ей, ни подругам, которые ждут, что она с ними будет выступать на сцене. Позыв только один: спрятаться. От учителя и от полицейских. Спасти сестру и спастись самой.

Хорошая короткометражка, которую очень тяжело смотреть, когда за окном государство точно так же гоняется за каждым жителем страны. История не про поймает-не поймает, конечно, а про то, как чувствуют себя мигранты в благополучной стране. Про ожидание подвоха от каждого человека, про нервы, которые не дают вписаться в группу, чего-то добиться. Шведы выступают и получают сердечки, а ты знай своё место на скамейке, недостойна даже извинений.

Последние годы как-то сильно скапливаются намёки, что в Швеции не всё так хорошо, как они себя позиционируют. Говорить поперёк линии партии нельзя, терпимость низкая, отказать проще, чем выслушать. Кажущийся социалистический рай оборачивается неприглядной стороной. Неужели это судьба всех красивых государственных картинок?

Андрей Бурденков фотографирует надгробия и записывает имена для своего сайта graves.by. Остальные проводят время или общаются с похороненными. Картинки с кладбищ.

Ожидаешь, что фильм о кладбищах будет тихим, как это обычно там, но «Эпитафия» оглушает. Все чавкают, топают, природа шумит как самолёт, машины хоть и за кустами, но грохочут, как будто едут по голове. Звук не то, чтобы неприятный, — он неуместный. Звукооператор нашёл микрофон-пушку и палит по надгробиям.

В кадр попадают красивые люди и картины: парень с особенностями развития и певучей речью в финале, или фотографии с надгробий и Андрей, фотографирующий рядом. Если бы только всё это оставалось на переднем плане, получилось бы созерцательное кино, где в лицах читалось бы что обычно читается на кладбище, а природа склонялась в почтении и всё вот это вот. Вместо этого в голову лезут мысли, как это снимали. Подглядывать за скорбящими людьми нормально в фильмах типа «Государственных похорон», но тут общение людей слишком интимно. Не отделаться от ощущения, что подглядываешь то, что не стоит. Что режиссёр наверняка не спросил разрешения и просто глумится, фокусируя кадр на водке.

От maps.me до отправки голосового сообщения: авторка записывает свои мысли про границы кадра, кино, своего города и времени. Некоторые слова как будто повторяет эхо, подчёркивая или переворачивая смысл. На экране — мосты, деревья, дома, рельсы.

Я ожидал увидеть метафорические границы, представленные реальными. Мало ли можно представить границ вокруг себя? В прошлом году я даже собирался сделать доклад на State of the Map про границы в сообществе. Вместо этого я вижу фильм про то, что границ не существует. Юлия не пропадает из фильма, уйдя из кадра; чересполосица современных кадров и роликов её отца как будто стирает границу во времени. Города меняются незаметно: где снято — в Минске, в Москве, в Бресте? Непонятно, все города на одно лицо, как будто нет границ между странами и границ между городами как местами проживания. Не нужно жить на улице Строителей, чтобы испытать дежа-вю в другом городе, если смотреть вокруг достаточно внимательно.

Единственное неудобство этого фильма — что это, скорее, эссе, размышление. Он начинается, как заканчивается, в нём нет ни героев, ни сюжета, только наблюдения и закадровый голос. Фильм транслирует интересные мысли, но смотреть его лучше с утра. Хочется, чтобы был какой-то вывод, но фильмы Юлии — они не про выводы, а про процесс.

К родителям без ордера заявляется милиция: их сын, кажется, дезертировал из Восточной Украины. Найти его оказывается несложно, куда сложнее — спасти от тюрьмы.

Фильм очень короткий, но с плотным сюжетом. Ощущается не как самостоятельное произведение, а как часть сериала: пишу это — и в голове выстраиваются предыдущие и следующие серии. Событий не хватает, всё очень просто: вот сын Сергей находит девушку убитого друга, вот он прячется и бежит любых решений. В их семье чудовищная мискоммуникация: отец, Николай, пытается говорить с женой и сыном, но те бегут любых разговоров. Единственным способом общения остаётся дело, и Николай берёт и молча исправляет всё.

Главное противостояние картины — между официальным (закон и обязанности военного времени) и правильным по-человечески. Правильно, когда о смерти близкого узнают не из списков, а лично. Правильно, когда проявление сочувствия не наказывается. Когда не делают плохого, чтобы показать пример, потому что времена требуют. Правильно, соблюдая закон, обеспечить себе тюрьму, но спасти сына. Это странный выбор, но едва ли сейчас есть страны в Восточной Европе, где может быть выбор нормальный.