Участковый Александр обходит дома в своих деревнях. Там сплошь алкоголики-тунеядцы.

Реально, это весь сюжет. Светлых пятна два: красивая съёмка дождя, которая превращает деревню в нуарное место, где каждое движение имеет значение. И два напившихся деда: пока одного пинками выгоняют из мира мёртвых («нормальное у тебя давление, вставай!» — «у него было три промилле, представляете?»), другой декламирует стихи на камеру. Сорок минут, из них пять хороших. Неудивительно: на съёмки команде дали шесть-семь дней, что за это время можно найти? Даже настоящего участкового найти не удалось: взяли бывшего.

В фильме плохо всё. Картинка постоянно смывается. Голоса местами режут слух, звук недоделан, музыка обрывается посреди титров. Монтаж не даёт сюжету подышать: я считаю, что фильм — он как комикс, живёт между кадрами. Здесь нет пространства между кадрами, всё в лоб: вот человек, вот другой человек, вот диалог. Люди не успели привыкнуть к камере, даже Александр то и дело оглядывается в объектив и ведёт себя чертовски ненатурально. Вживую он великолепен, но времени на адаптацию не было.

Кто-то из зрителей задал вопрос: «а почему в вашем фильме только мужчины?» — «Мы встречали женщин, но вы же понимаете, пьяные женщины не так забавны, как мужчины, поэтому решили не вставлять». Этот ответ режиссёра показывает отношение группы, которые все городские, к деревне: там же одни пьяницы, ловить нечего. Камера не задерживается ни на ком, единственное светлое пятно с тем дедом и стихами — удача, вызванная тем, что группе не удалось сколоть из очередной избушки по-быстрому. Вместо того, чтобы проникнуться каждым персонажем, они по-быстрому снимали их диалог с участковым и ехали к следующему участку. Обход формально заснят, но ни картины деревни, ни идеи сверх того, что пьянство — это плохо, у авторов не получилось.