Альманах из четырёх короткометражек проекта «Летописи». Айтишник, чьё тело парализовало от неудачной татуировки, взял жизнь в руки и начал помогать другим людям с инвалидностью. Глухонемого мальчика донимают родные, чтобы он нашёл, наконец, жену. Директор сельского дома культуры сделал класс для обучения пожилых компьютеру, но не учёл, что летом все заняты в огороде. Поисково-спасательный отряд «Ангел» делает свою работу.

Охарактеризовать фильмы этого альманаха можно как... обычные. Люди делают то, что от них ожидают. За пятнадцать минут авторы успевают дать лишь общую картину, никаких неожиданностей в характерах или сюжетах. Все четверо героев молодцы, отличные люди, помогают другим и живут достойной жизнью. Режиссёры сняли хорошо, три из четырёх работ можно смотреть без содрогания и даже иногда с интересом. Но чувства нет.

Украинский сисадмин Владимир Самойленко поехал в Донбасс, как только объявили, что война. Вернулся домой, подлечился — и снова на фронт. Через пару лет его дочь Ольга опознает тело и поговорит с соратниками. Вместе с режиссёрками этого фильма она вспомнит, каким хорошим он был человеком.

Не понимаю, как на международный кинофестиваль смогла пройти такая работа. Очень хорошо для студенческого отчёта, но смотреть фильм после идеальной «Дороги домой» было тяжело. Заскриптованность чувствуется в каждом шаге, Ольга явно предпочла бы сидеть дома и чтобы её режиссёрки не гоняли по незнакомым людям. Пафос «героям — слава» во все поля. Но история проста, ничего уникального авторы не выкопали, хотя я уверен, что можно было бы, не будь все привязаны к рельсам сценария. Персонажи странные: один давно умер, вторая закрывается от камеры изо всех сил. Кринжово даже то, как оператор пытается снять хоть какие-то чувства и лезет, лезет всем в лицо.

Этот фильм хорошо было бы сдать преподавателям, положить в стол и идти снимать следующий. Ещё два-три — и будет получаться хорошо.

Павел уезжает из Крыма за неделю до референдума и поселяется в украинской деревне. Он просыпается один в небольшом доме, доит коз, ездит на велосипеде и потом маршрутке в райцентр, тратит сбережения и вполне доволен.

Фильм начинается с его рассуждения про ненужность драмы, и весь последующий час словно доказывает его утверждение. Без единого конфликта эта документалка самая цепляющая и интересная. Уже на пятой минуте я понял, что хочу её пересмотреть, но когда ещё доведётся. Удивительно, но я даже не могу понять, почему фильм так хорош. Всего лишь отличный герой — с которым я вообще ни в чём не согласен, но как же он увлекателен, — и отличный монтаж. Режиссёру явно было, с чем работать: записи и речи накладываются и перетекают друг в друга, какие-то кадры появляются на мгновение, и всё это придаёт уверенности, что всё будет интересно, без филлеров.

История парализованной девушки Тани, которая нашла способ самовыражения, и её героической бабушки Валентины, благодаря которой они вдвоём выживают в аккуратном деревенском домике.

Редкая белорусская документалка может обойтись без песен или стихов. «Поэтическая медитация», «поэзия, которая меняет реальность». Этот фильм — из немногих, в которых закадровые стихи оправданы: Андрей Кутило аккурано не показывает Таню до последних кадров, но она присутствует в фильме через своё творчество. Контраст между возможностями тела и силой воображения удивляет.

Рисунки Тани, её заметки, наброски, стихи живут в потрёпанных тетрадках в шкафу деревенского дома. Валентина раскладывает их по ковру, показывая на камеру. «И это всё?» — закрадывается мысль. Равновесие в этом ухоженном доме очень хрупкое и держится на одной 92-летней бабушке. Одно неудачное падение — и весь мир рухнет. Пропадёт всё живое, но пропадёт и наследние. Все эти тетрадки обречены истлеть под прогнившими досками заросших останков дома.

Что сделал Андрей — не дал этой истории сгинуть в безвестности. Теперь тысячи посетителей фестивалей знают, что есть такая деревня и есть такие люди. Есть Таня, которая оставила след в истории. И как же здорово, что у новых людей есть интернет (когда его не отключают белорусские власти)! Он даёт шанс не сгинуть, полагаясь на физические объекты, а тронуть своим творчеством настоящих людей, которые почувствуют, запомнят и передадут дальше. Как ни приукрашивай свою жизнь во внешних проявлениях, главное, что останется, — это ощущения других.

Андрей Бурденков фотографирует надгробия и записывает имена для своего сайта graves.by. Остальные проводят время или общаются с похороненными. Картинки с кладбищ.

Ожидаешь, что фильм о кладбищах будет тихим, как это обычно там, но «Эпитафия» оглушает. Все чавкают, топают, природа шумит как самолёт, машины хоть и за кустами, но грохочут, как будто едут по голове. Звук не то, чтобы неприятный, — он неуместный. Звукооператор нашёл микрофон-пушку и палит по надгробиям.

В кадр попадают красивые люди и картины: парень с особенностями развития и певучей речью в финале, или фотографии с надгробий и Андрей, фотографирующий рядом. Если бы только всё это оставалось на переднем плане, получилось бы созерцательное кино, где в лицах читалось бы что обычно читается на кладбище, а природа склонялась в почтении и всё вот это вот. Вместо этого в голову лезут мысли, как это снимали. Подглядывать за скорбящими людьми нормально в фильмах типа «Государственных похорон», но тут общение людей слишком интимно. Не отделаться от ощущения, что подглядываешь то, что не стоит. Что режиссёр наверняка не спросил разрешения и просто глумится, фокусируя кадр на водке.

От maps.me до отправки голосового сообщения: авторка записывает свои мысли про границы кадра, кино, своего города и времени. Некоторые слова как будто повторяет эхо, подчёркивая или переворачивая смысл. На экране — мосты, деревья, дома, рельсы.

Я ожидал увидеть метафорические границы, представленные реальными. Мало ли можно представить границ вокруг себя? В прошлом году я даже собирался сделать доклад на State of the Map про границы в сообществе. Вместо этого я вижу фильм про то, что границ не существует. Юлия не пропадает из фильма, уйдя из кадра; чересполосица современных кадров и роликов её отца как будто стирает границу во времени. Города меняются незаметно: где снято — в Минске, в Москве, в Бресте? Непонятно, все города на одно лицо, как будто нет границ между странами и границ между городами как местами проживания. Не нужно жить на улице Строителей, чтобы испытать дежа-вю в другом городе, если смотреть вокруг достаточно внимательно.

Единственное неудобство этого фильма — что это, скорее, эссе, размышление. Он начинается, как заканчивается, в нём нет ни героев, ни сюжета, только наблюдения и закадровый голос. Фильм транслирует интересные мысли, но смотреть его лучше с утра. Хочется, чтобы был какой-то вывод, но фильмы Юлии — они не про выводы, а про процесс.

Сцены из деревни рядом с чернобыльской зоной. Красивые закаты и восходы, вода течёт, деревья шумят. Семья из матери и трёх дочек ведёт традиционную деревенскую жизнь: кормят гусей, доят коров, заготавливают сено, догоняют порося. Ездят в школу на автобусе, красятся перед выпускным.

Только три титра в конце напоминают, что Чернобыль близко: воздух заражён, вода заражена, еда опасна. Они переворачивают отношение к героям и событиям фильма, как в фильме «Дебют». Они смотрят квартиру, в которую их переселят, и оценивают, влезет ли туда корова, но вопрос вообще не в этом. Граница зоны проложена как удобнее, а не где безопаснее, и в ней гораздо больше людей, чем следует.

С удивлением ещё в первые минуты понял, что это первый фильм «Летописей», который мне нравится безо всяких но. Идеальные кадры, отличный монтаж и звук. Дарья Юркевич не выдавливает из персонажей сюжет, как другие, а просто даёт им быть. Без подмигивания в кадр документалка начинает дышать, все длинные планы обретают ритм. Фильм смотреть просто приятно.

Дарья понимает ограничения формата и мастерски их обходит. Слишком мало времени, чтобы найти сюжет или хорошо записать диалог? Так незачем синхронизировать: пусть отдельно картинка, отдельно речь. Это вообще не бросается в глаза. Персонажи не привыкли к камере — планы сбоку или со спины их не тревожат. Можно повесить микрофон, но не ставить камеру, и за неделю на час времени набежит интересных диалогов. От местности вообще не нужно ничего требовать: достаточно смотреть и дать ей раскрыться в кадре.

Беспокоило только то, что сцены не складывались в сюжет. Как будто некоторые ограничения не обойти. Но титры в конце (и один разговор в середине) всё связали воедино, да ещё и сделав фильм чем-то большим: это не только про зону отчуждения. Это про то, что деревня — это тяжёлый ежедневный труд, и любые проблемы с ней решить легко: увеличить количество домов с пустыми окнами, перевезя всех в город. Но это, конечно, странное решение.

Василь — поэт и музыкант, который может написать песню про что угодно: от деревни до нефтепровода. Много лет назад в его голове подкрутил шестерёнки призрак Пушкина, с тех пор он не может остановиться и не творить. Его знают все в его деревне и в округе: он помогает старушкам выступать, играет на аккордеоне на мероприятиях и в домах, ездит на рыбалку с соседом. Но главные его взаимоотношения — с природой: кажется, именно в ней источник его вдохновения.

Сценарий фильма как будто написан Василем: «а сними-ка как я мимо трактора с гармонью прохожу». Несомненно, у Ольги, режиссёрки, было мало времени и средств, а хорошее документальное кино требует и того, и другого. Получилась зарисовка из жизни: вот он сочиняет песню, вот он в гостях, вот сосед зовёт его на рыбалку, вот он в костюме на каком-то празднике. Понятно, чем он занимается, но то, какой он, какие его взаимоотношения с людьми, — приходится выцеплять из деталей, которые фильм как будто прячет. Вопреки главным принципам кино, нам не показывают, а проговаривают. То, что к камере никто в деревне не успел привыкнуть, тоже не играет фильму на руку.

Ударно начали — с хуева леса — и ударно закончили метафорическим засеванием поля. В рамках документального фестиваля посмотрел альманах древних белорусских обрядов: от боронения воды и измерения травы буханкой хлеба до выборов пары из мальчиков и девочек и похорон члена на верёвочке.

Нельзя не упомянуть традиционное для «Летописей» низкое качество постпродакшена. Но, во-первых, не было назойливой музыки, а во-вторых, технические недостатки отлично компенсировались постановочными решениями. Чего только стоит полутораминутное жевание хлеба! Сцена, достойная «Солнцестояния», которое постоянно вспомниналось при просмотре. Совокупление так вообще почти дословно цитирует тот фильм.

Понравилось большое количество филлеров с природой: никто никуда не спешит, обряды требуют времени. Сцены с обнажёнными телами можно было вырезать без ущерба для сюжета и показывать фильм школьникам. Хотя школьники его и так раскопают, конечно. Чего не хватило, так это документальности. Например, исследования, блюдёт ли кто эти странные и очень мудрёные обряды до сих пор.

Православный видеоблогер Семён с женой и детьми пытается вести хозяйство на хуторе. Но жить в вакууме не получается: от соседей приходят штрафы, приходится ходить в суд, при этом рубить дрова и пасти коз. В порыве праведности Семён начинает голодовку. Но что-то всё тяжело...

В это же время Андрей Кутило снимет «Стриптиз и войну», и эти два фильма очень похожи. Такое же насмешливое отношение к главным персонажам: вот они ведут свои маленькие войны, выступают перед публикой, ведут хозяйство. Но стоит отойти в сторону, посмотреть на жизнь не с их точки зрения, а со стороны, — и серьёзность рассыпается. Кто-то наряжается и танцует, а «царь горы» лежит на печи, пока его жена Ира рубит дрова и готовит обед.

Опыт чувствуется в съёмках: оператор как лист на ветру, не ставит идеальные планы, но ухватывает все выражения лиц и передаёт напряжение в подкидывании монетки и соблазн жареной картошки с мясом. Фильм как будто менее отточенный, нежели «СиВ», но это и понятно: едва ли его так же обрабатывали несколько лет.