Мехико Сити, 1970. Отец семейства въезжает в парковку большого городского дома на широченном форде и мысленно уже готовится уйти из семьи к развлечениям и девушкам. В квартире он оставляет жену Софию, её маму, четырёх детей и двух служанок, включая Клео. За последней следует камера и её глазами, глазами человека, которому по службе положено замечать всё, мы наблюдаем, как за полгода семья и привычный уклад жизни разрушаются и затем пересобираются в более устойчивой конфигурации, без мужчин в основании.

На всём нетфликсе это, кажется, самый технически безупречный фильм. Чёрно-белый фильтр не скроет цифровой камеры, которая подчёркивает границы и контрасты каждой мелочи — иногда до лёгкой потери реалистичности. Каждый кадр просчитан — иногда слишком, из-за чего заподозришь комбинированную съёмку. Звуковая дорожка наполняет комнату стуком, скрипом, лаем, чириканьем, шумом самолётов, машин, и тысячью других звуков: суммарный эффект — будто комната на два часа переместилась в солнечную Мексику. На титрах нет музыки, только звуки улицы: отпускать это ощущение не хочется до последнего кадра. Не помню другого фильма, который давал такой эффект присутствия только за счёт звука.

Альфонсо Куарон снял фильм про семью, подобную своей, но это не прямая автобиография. Через фильм он восстанавливает память, ощущение: улицы своего района, загаженная плитка гаража, военный оркестр на улице. На фоне сюжета творится история, которую можно было бы, включив Антона Долина, разобрать по элементам и объяснить, но это ни к чему: не важно, против чего протестуют студенты или к чему готовятся подростки в школе рукопашного боя. Важно, как эти волны истории омывают семью.

Эмоциональная реакция на фильм во многом обусловлена чрезмерно длинными планами. Камера долго вращается вокруг оси, следуя за перемещением Клео и детей по этажу, или сопровождает девушку всю дорогу от дома до магазина. Это вкупе с огромным количеством реквизита и второстепенных персонажей рождает необычную степень доверия к фильму: помещения и улицы считаваются не как фон, но как самостоятельные персонажи, следить за которыми так же увлекательно. Детальные интерьеры и детальная звуковая картина буквально окунают в Мексику семидесятых, в быт семьи Софии и Клео.

А во второй половине фильма статичные планы оборачиваются против тебя: каждая склейка в традиционных фильмах — это немного освобождение, напоминание об условности кино. Меняя план, режиссёр отстраняет зрителя, позволяет ему быть не внутри действия, а рассматривать его снаружи. «Рома» этого не допустит. Ты будешь сидеть и за полминуты сольёшься с персонажем в переживаниях, и потом будешь мысленно молить режиссёра, чтобы он сделал монтаж, чтобы напряжение разрядилось через склейку. Но персонажи лишены этой привилегии, они переживают потерю и страх прямо сейчас, и от них нельзя ни отвернуться, ни переключиться. Камера неподвижна, и всё, что остаётся, — переживать вместе с ними.

«Рома» одновременно историчен и вне времени. Фильм очень точно даст почувствовать, каково быть... кем угодно в Мехико Сити семидесятых, но вместе с тем он отлично вписывается в любой современный контекст и даст зацепки любому зрителю. Он, с одной стороны, нормализует патриархат, никак не окрашивая его проявления. С другой — из 2018 года он смотрится как ещё один манифест за свержение патриархата, показывая людям «в теме», как уродливо вели себя почти все взрослые мужчины в то время. Киноманы не пройдут мимо мечт о космосе, будто просочившихся из куароновской «Гравитации». Людей с детьми фильм разложит на части и соберёт чуть плотнее.

Публикация фильма на нетфликсе немного навредила восприятию фильма: многие будут смотреть его на компьютере или, упаси боже, на планшете. Фильм безупречен — но чтобы это почувствовать, нужно дать ему затянуть себя, благо у него есть все средства. Он не может отключить уведомления на ваших устройствах, но если сделать это самостоятельно, если отпустить поводья и отдаться на два часа картинке, как это делаешь в кинотеатре, — станет понятно, за что его называют фильмом года.